Анатомия «зрады»: Обойтись ли без неё на Донбассе?

Откуда берется «зрада»? Все очень просто. Существует фундаментальное противоречие в политической линии, которую занимает украинское руководство в конфликте с Россией на Донбассе, и той линией, которую занимает то же руководство в освещении всего происходящего для украинских граждан.

Официальная позиция, которую представляет наш президент, неизменна уже длительное время. С тех пор, когда он назвал себя «президентом мира».

Она заключается в том, что не существует военного решения проблемы и конфликтная ситуация должна быть решена «дипломатическим путем».

Звучит красиво. Все не возражают, а наши «западные партнеры» всецело этот подход поддерживают.

Но! Что есть дипломатическое решение? Дипломатическое решение – это всегда компромисс, в которой каждая из сторон отказывается от чего-то в обмен на что-то.

И отказывается потому, что кризисная ситуация не предусматривает иного решения.

Тогда дипломаты начинают торги, смысл которых сводится к тому, что «вы покидаете пункт Х, а мы обязуемся не входить в пункт У».

Поскольку война идет на территории Украины, и именно Россия контролирует ее часть, то это означает, что на некие уступки должна идти именно Украина.

Задача дипломатов – минимизировать эти уступки, но они непременно должны быть. Иначе никакой дипломатии вообще не будет.

Какой смысл кому-то что-то отдавать и не получать ничего взамен? И санкции тут – это лишь компонент общего «торга».

Примеров подобных «дипломатических решений» много, и объем компромисса тоже может быть разным.

Например, в случае Аландских островов финны «откупились» автономией и официальным статусом шведского языка.

Если у нас «дипломатическое решение», то должны быть уступки. Их перечень известен.

Он подписан в Минске. И это не «филькина грамота», а документ, который должен быть выполнен. В полном объеме.

Это и есть «дипломатическое решение» или попытка его осуществить.

Важно понимать, что от него не выйдет отказаться. Ибо в случае отказа другая сторона возобновит враждебные действия.

И гарантия выполнения – не перечень норм, а давление и военная угроза, возможная в случае отказа от «дипломатического решения».

Что произошло в Минске? Участники переговоров добились формализации уступок Украины, их фиксации, отбросили самые неприемлемые требования России, прописали остальные.

Формализация уступок была осуществлена с тем, чтобы Россия не могла в последующем их постоянно менять.

Но это именно формализация уступок со стороны Украины.

Ведь уступок со стороны РФ там нет? Даже чисто символических.

Формализация и фиксация уступок в их максимально приемлемом варианте – это и называется «дипломатическое решение».

Если бы Украина контролировала некий условный «Ханты-Мансийск» в России, то дипломатическое решение могло бы строится вокруг обмена его на оккупированные Россией территории в Украине.

Но только Россия контролирует часть Украины. Значит, отказываться от чего-то должна именно Украина. От территории, части суверенитета над ними, свободы принятия решений во внешней политике и т. д.

Роль Запада сводится к тому, чтобы сделать эти уступки минимальными. Вот то, что они считают «минимальными» уступками – это и есть «Минск-2».

Значит, на большее в результате работы дипломатов нам в принципе рассчитывать не приходится.

Что у нас говорят первые лица? О «хорватском сценарии», об «анакондах», о возрождении армии и победе.

В чем проблема? «Дипломатическое решение» исключает победу.

Оно будет означать уступки. В вопросах суверенитета, территориальной целостности и каких-то символических вещей, но уступки.

Однако обществу, которому ничего правдивого не говорят о дипломатическом решении, впадает от этих уступок в ступор. Так начинается «зрада».

Конечно, возможен вариант и «Бресткого мира». Когда самые колоссальные уступки девальвируются крахом того, кому они были совершены.

Но согласитесь, строить политику, исходя из подобной гипотезы, это чистый авантюризм.

Ведь, в отличии от Германии в 1918, Россия не воюет непосредственно с несколькими мировыми державами, и последние никак не выражают заинтересованность в крахе или гибели России. И «хорватский сценарий» тут тоже не подходит.

«Западные партнеры» вполне могли дать добро на реконкисту хорватам, ведь Сербия в тот момент ничего из себя не представляла, не мгла угрожать ядерной войной или даже более-менее крупным военным конфликтом.

Я не собираюсь здесь «осуждать дипломатический подход», но считаю, что «зрада» ширится не из-за каких-то «агентов Кремля», а из-за того, что украинская власть не склонна просто адекватно объяснять свою политику собственному обществу.